Том 1. Громокипящий кубок - Страница 54

Аристократам мысли, чувства и идей,
Неинтересен он, бряцающий на лире
Руками пьяными, безвольный раб страстей.
Ах, да не спорьте вы! поэзией кабацкой
Не увлекусь я, граф, нет, тысячу раз «нет»!
Талантливым не может быть поэт
С фамилией — pardon! — такой: дурацкой.
И как одет! Mon Dieu! Он прямо хулиган!..
Вчера мы с Полем ехали по парку,
Плетется он навстречу, — грязен, пьян;
Кого же воспоет такой мужлан?.. кухарку?!..
Смазные сапоги, оборванный тулуп,
Какая-то ужасная папаха:
Сам говорит с собой: взгляд страшен, нагл и туп:
Поверите? — я чуть не умерла от страха.
Не говорите мне: «он пьет от неудач»!
Мне, право, дела нет до истинной причины.
И если плачет он, смешон мне этот плач:
Сантиментальничать ли создан мужчина
Без положенья в обществе, без чина?!.

1908.

II. Незабудки на канавках

Стихи «давно минувших лет».

Nocturne («Месяц гладит камыши…»)

Месяц гладит камыши
Сквозь сирени шалаши…
Все — душа, и ни души.

Все — мечта, все — божество,
Вечной тайны волшебство,
Вечной жизни торжество.

Лес — как сказочный камыш,
А камыш, как лес-малыш.
Тишь — как жизнь, и жизнь — как тишь.

Колыхается туман —
Как мечты моей обман,
Как минувшего роман…

Как душиста, хороша
Белых яблонь пороша…
Ни души, — и все душа!

1908. Декабрь.

Тоска по Квантуну

О, греза дивная, мне сердца не тирань! —
Воспоминания о прожитом так живы.
Я на Квантун хочу, в мой милый Да-Лянь-Вань
На воды желтые Корейского залива.

Я в шлюпке жизненной разбился о бурун,
И сердце чувствует развязку роковую…
Я по тебе грущу, унылый мой Квантун,
И, Море Желтое, я по тебе тоскую!..

1904. Петербург.

Запад погас…

Запад
Погас…
Роса
Поддалась…
Тихо
В полях…
Ива —
Голяк…
Ветрится
Куст…
Зебрится
Хруст…
Ломок
Ледок…
Громок
Гудок…
Во мгле
Полотно
И склепа
Пятно…

1910. Октябрь.

Триолет («В протяжных стонах самовара…»)

В протяжных стонах самовара
Я слышал стон ее души.
Что было скрыто в песне пара —
В протяжных стонах самовара?
Венчалась ли она в глуши,
Иль умирала дочь Тамара?
Как знать! Но в воплях самовара
Я слышал вопль ее души.

1909. Июль.

Мыза Ивановка.

Морской набросок

Е.А.Л.

Тому назад всего два года
На этом самом берегу
Два сердца в страсти без исхода,
Дрожали, затаив тоску, —
Два женских сердца… Этой дрожью
Трепещет берег до сих пор…

…Я прихожу подъять свой взор
На море, и у гор подножья
Послушать благостную дрожь,
Потосковать душой пустынной
Вновь о вине своей невинной,
Где правду скрашивала ложь…

1912. Август.

Эстляндия, Иеве, Тойла.

Грациоза

Дмитрию Крючкову.

Я нежно хотел бы уснуть,
Уснуть, — не проснуться…
Далеко-далеко уйти,
Уйти, — не вернуться…

Хотел бы ее целовать,
Почти не целуя:
Словами, ведь, грубо сказать,
Как тонко люблю я…

Ни страсти хочу, ни огня,
И боли слиянья,
Чтоб телом к ней в тело войти,
Войти без страданья…

Хочу я не тела ее,
Но лишь через тело
Прочувствовать душу могу
Всецело…

1911. Октябрь.

Prelude II

Мои стихи — туманный сон.
Он оставляет впечатление…
Пусть даже мне неясен он, —
Он пробуждает вдохновение…

О люди, дети мелких смут,
Ваш Бог — действительность угрюмая.
Пусть сна поэта не поймут, —
Его почувствуют, не думая…

1909

«Где при вздохе ветерка поет фарфор…»
(Манчжурский эскиз)

Там, где нежно колокольчики звенят
И при вздохе ветерка поет фарфор,
Еду я, восторгом искренним объят,
Между бархатных полей и резких гор.

Еду полем. Там китайцы сеют рис;
Трудолюбьем дышат лица. Небеса
Ярко сини. Поезд с горки сходит вниз.
Провожают нас раскосые глаза.

Деревушка. Из сырца вокруг стена.
Там за ней фанзы приземисты, низки.
Жизнь скромна, тиха, убога, но ясна —
Без тумана русской будничной тоски.

Пасть раскрыл свою, на нас смотря, дракон,
Что из красной глины слеплен на фанзе.
Я смеюсь: мне грозный вид его смешон.
Село солнце, спит трава в сырой росе.

1905

Эскиз («Клубится дым при солнце зимнем…»)

Клубится дым при солнце зимнем,
Несется в дебри паровоз;
Причудлив он в хитоне дымном,
В хитоне смутном, как хаос.

Снег лиловатого оттенка
Пылит под небом голубым.
Вдали темнеет леса стенка,
А дым — как снег, и снег — как дым.